Экспозицию «Битва за Москву. Первая Победа!» 23 ноября посетили работники ООО ЧОП «ЛЕГИОНЕР-100».

После осмотра выставки участник экскурсии Николай Мацнев выразил признательность за организацию такого мероприятия.

— Трудно даже выделить что-то одно. Каждый зал, каждый экспонат — это целая история, как будто переносящая в то трудное время. Впечатлений море. Очень интересно и захватывающе.

Одним из творцов триумфа под Москвой был генерал Павел Белов. Именно под его началом сражался первый в Красной Армии кавалерийский корпус, ставший гвардейским. Присвоение этого звания состоялось 26 ноября.

Павел Белов был среди наиболее опытных военачальников СССР. Его военная карьера началась еще в Русской императорской армии. Вскоре он проникся коммунистическими идеями и с 1918 года в качестве инструктора обучал науке боя рабочие отряды. Гражданскую войну закончил командиром кавалерийского эскадрона. Зная толк в быстрых, маневренных ударах, Белов разрабатывал одну из первых инструкций по совместному применению танков и пехоты.

К июню 1941 года Белов несколько месяцев командовал 2-ым кавалерийским корпусом. 22 числа он был на отдыхе с семьей под Одессой и так рассказывал о том дне: «Как сейчас помню ласковое теплое море, плеск воды, веселое, беззаботное настроение. Пора было возвращаться. «Папа, смотри!» — окликнула меня дочь. К берегу по крутой лестнице быстро спускалась жена, призывно махая рукой. Следом за ней бежал мой шофер. Радостное настроение сразу угасло. «Отзывают из отпуска», — решил я.

— Война! Немцы напали!..»

С началом войны его конники наносили стремительные удары по врагу от реки Прут до Белгорода, сдерживая наступление вермахта и помогая обеспечить организованное отступление частей Красной Армии. 26 июня в контратаке бойцы Белова взяли в плен летчика. В допросе участвовал сам генерал. Ему запомнилось отношение немца, который держался нагло, презрительно кривил губы и не скрывал, что нацист. Он всерьез попытался убедить советских офицеров, что немцы — избранная раса, которая под руководством фюрера завоюет весь мир. А что касается России, то они захватят ее через два или три месяца.

— Вот вы имеете награду за польскую кампанию, воевали во Франции, бомбили Англию, — сказал ему Белов, — а закончили свою карьеру в России. И Гитлер у нас здесь голову сломит.

— Время покажет, — ответил пленный офицер.

— Вот именно, — подтвердил Белов. — Считайте, что вам повезло: вы остались живы. А ваши приятели сгниют в нашей земле.

В августе корпус проходил на новый участок обороны через Полтаву. Белову запомнился старик, который, восхитившись кавалеристами, обратился к нему на улице. Генерал так излагал этот эпизод: «— Ишь ты! —  восторженно сказал старичок. — Добрые хлопцы! Казаки небось?!

— Советские кавалеристы, дедушка, — ответил я.

— С такими хлопцами самый раз Гитлеру шею свернуть. Всыпьте ему, как в давние годы у нас тут шведам всыпали.

— Обязательно, дедушка, — пообещал я. — Рано или поздно, а верх все равно будет наш».

В сражениях корпус прошел всю Советскую Украину. Особо отличились кавалеристы под Киевом, когда их неожиданный контрудар помог вызволить из окружения часть войск.

Приказ о переброске под Москву застал Белова в разгар обороны Харькова. Вот какой предстала перед генералом столица: «И справа и слева от шоссе виднелись готовые уже противотанковые рвы, окопы, дзоты. В некоторых местах работали женщины, рыли траншеи.

Вот и Москва. Строгая, суровая. Людей на улицах мало. Столица готовится к бою — это видно по всему. Строятся баррикады, устанавливаются противотанковые ежи. На перекрестках — дзоты.

Мы знали, что враг бомбит Москву. Но разрушений почти не было видно. Зато часто попадались зенитные батареи, там и тут виднелись аэростаты воздушного заграждения. Их перевозили на грузовиках. Девушки в военной форме шли рядом и поддерживали аэростаты».

Ситуация была тяжкая. Пополнения делались спешно. Некоторые маршевые эскадроны прибыли в распоряжение Белова без седел и оружия. Многие бойцы, названные кавалеристами, научились верхом разве что сидеть. Не впечатляли и лошади: малорослые, невыезженные, попадались даже вообще не ходившие под седлом.

Большая группа мобилизованных прибыла из Якутии. Много ли в том ледяном краю лошадей? Однако боевой дух у всех был очень высок. Ветераны корпуса, воевавшие уже несколько месяцев, стали цементом, скрепившим подразделения. Требовалось по меньшей мере пятнадцать суток, чтобы сколотить и обучить эскадроны, чтобы каждый полк стал слаженным, четко действующим организмом. Не всегда времени хватало, но командиры делали, что могли. А вскоре пришел боевой опыт, выковавший из вчерашних новобранцев хороших воинов. Привычные же к сильным морозам красноармейцы-якуты, несколько недель назад вызывавшие столько сомнений, зимой сражались особенно успешно.

Общий замысел действий корпуса на середину ноября был таков: ударить по противнику в районе Серпухова, прорываться во вражеский тыл, способствовать окружению и разгрому 13-го армейского корпуса немцев.

Но планы отставали от реальности. 49-я армия, которая должна была сформировать кулак нашего наступления, ударную группировку создать не имела возможности — нужные для этого части были раздерганы по другим направлениям. А позиции, с которых должен был наступать корпус, уже оказались заняты противником.

Было ясно, что ослабленные дивизии 49-й армии не смогут прорвать оборону врага и обеспечить ввод в прорыв конно-механизированной группы. Поэтому Белов принял следующее решение: утром одновременно с войсками 49-й армии пойдут в атаку передовые отряды кавалерийских дивизий, усиленные танками и поддерживаемые всей имевшейся артиллерией. Удастся прорвать оборону противника — в бой будут сразу введены главные силы группы. Нет — по крайней мере, удастся уточнить силы противника, захватить выгодные рубежи для последующего наступления.

Белов доверял своим офицерам, плечом к плечу с которыми сражался от самой границы. «Хорошо зная командиров своих дивизий и полков, я верил в их знания и опыт, — писал он в своих воспоминаниях. — Им известны задачи и общий замысел операции. Сейчас, когда наступление началось, каждый занят своим делом. А частые телефонные звонки, указания и уточнения сверху только отрывают командиров от руководства боем, действуют на нервы. Поэтому я не хотел вмешиваться в их дела, пока того не потребуют чрезвычайные обстоятельства».

А обстоятельства иногда требовали. Бои шли тяжкие. Немцы обнесли деревни колючей проволокой, установили минные поля, оборудовали под огневые точки все мало-мальски подходящие постройки. Каждый населенный пункт был превращен в крепость. Около лесных дорог и на просеках гитлеровцы быстро возвели дзоты, на подступах к ним устраивали завалы из деревьев, ставили мины. Ко всему прочему оказалось, что оборона у немцев не только сплошная, но и глубоко эшелонированная. Вместо стремительного продвижения началось «прогрызание». Однако оно шло, пусть и медленно.

Корпус не знал отдыха. Марш сменялся боем, бой — маршем. Люди ели на ходу, спали урывками, как-нибудь и где-нибудь, по нескольку дней не бывали в теплом помещении, хотя встали морозы.

Белов часто бывал на передовой, наблюдал сражения не в докладах, а воочию, ночевал в землянках среди подчиненных, однажды был засыпан землей от близко разорвавшейся бомбы, а в какой-то момент лично помогал нескольким танкистам найти брод на одной из речек.

Было удивительно, как немцам удается мгновенно насытить оборону свежими частями взамен выбитых. Но вскоре была получена разгадка. Ударнашей конно-механизированной группы пришелся на момент сосредоточения всего 13-го корпуса вермахта, который как раз намеревался выдвинуться на Москву. В результате атаки кавалеристов выдвижение всей 4-ой армии немцев, в которую этот корпус входил, было отложено, так как под Серпухов пришлось перебросить две танковые и одну пехотную дивизию.

План немцев был таков: стоящая под Тулой 2-ая танковая армияГудериана намеревалась прорваться к Москве с юга. В дальнейшем танковые клинья должны были сомкнуться возле Ногинска и Орехово-Зуева — столицабыла бы окружена. Это называлось «большие клещи». «Малые клещи» держал командир 4-ой армии немцев фон Клюге. Если взглянуть на карту, то слева он должен был сомкнуть их под Можайском, справа — под Серпуховым. Эти-то «клещи», как оказалось, и выбил Белов.

Правая «клешня» была парализована совместным с 49-ой армией наступлением. Левая — задрожала, когда отсюда пришлось снимать подкрепления. Наступление с юга, синхронизированное с действиями другихнемецких группировок, было отложено. Южное направление оказалось парализовано. «Захромала» вся операция гитлеровцев по взятию Москвы.

Главным залогом успеха операции под Серпуховым была внезапность. Так, конники ехали верхом без дорог, укрываясь в оврагах и предпочитая ночь. В результате на захваченных картах немцев в той местности была обозначена лишь одна кавалерийская дивизия — и та под неверным номером. Отсюда и нервозные действия немецкого командования, не понимавшего, насколько серьезная угроза нависла над их группировкой.

С опозданием, но наступление немцев с юга все же началось. Однакобыло лишено планируемой остроты и оказалось остановлено далеко от Ногинска и Орехово-Зуева — под Каширой. И тоже кавалеристами под командованием Павла Белова. За летние и осенние бои 2-ой кавалерийский корпус 26 ноября был удостоен гвардейского звания.

Гвардии генерал-полковник Белов прошел всю войну и за успешное форсирование Днепра был удостоен звания Героя Советского Союза. Вмирное время он еще пять лет командовал различными военными округами, а затем почти до самой смерти был председателем ЦК ДОСААФ.

 Пресс-служба СРО Ассоциация «Школа без опасности»